Проблемы, связанные с этничностью, становлением и развитием наций, являются чрезвычайно сложными во всем мире. Национальный вопрос актуален и в России. Тому много причин политического, социально-экономического и культурно-цивилизационного характера.
Исторически Россия «собиралась» не без насилия — как любая многонациональная империя. И уже одно это обстоятельство всегда создавало заметное напряжение в российском обществе. История знает немало примеров многонациональных государств, и судьба большинства из них непроста и поучительна. Для нас чрезвычайно интересен опыт Европы, где процесс становления наций и национальных государств вызвал к жизни феномен национализма, оказавшего огромное воздействие и на ход мировой истории, и на эволюцию отдельных стран. Особенно ярко это прослеживается на протяжении XX в.
Феномен этничности имеет гораздо более древние корни в мировой истории. Нации же являются продуктом эпохи буржуазных революций, начавшихся в Европе в XVIII в. (исключение — Нидерланды, там буржуазная революция произошла в XVII в.). Развитие капиталистических отношений привело к возникновению современных наций. С появлением свободного капитала появилась возможность использования его на нужды национального образования и культуры. Безусловно, нельзя отрицать таких проявлений капитализма, как конкуренция, эксплуатация и прочее. При этом именно представители национального капитала проявили себя как выдающиеся меценаты, бескорыстно служившие своему народу, делу его образования и культуры. Хотя для успеха своего дела им приходилось проявлять и такие качества, как жесткость, бережливость, расчет и т. д. В многонациональных государствах эпохи становления капитализма с точки зрения успешного развития предпринимательства было выгодно принадлежать к имперской нации, поскольку ее представителям создавались определенные преимущества и преференции. И наоборот, национальному меньшинству чинились всяческие препятствия в деятельности, в том числе и законодательные.
Выдающийся социолог XX в., немецкий ученый М. Вебер в своем знаменитом труде «Протестантская этика и дух капитализма» на огромной эмпирической базе показал решающее значение, если можно так выразиться, качества человеческого материала в социально-экономическом и культурном развитии тех или иных стран. Оказалось, что в странах, где господствует протестантская мораль и существует культ честности, бережливости, трудолюбия и других духовных ценностей, экономические, социальные и культурные показатели выше. И когда мы говорим о мощном национальном подъеме татарского народа на рубеже XIX — XX вв., то не можем не видеть высоких моральных качеств тогдашней элиты народа, основанных на ценностях ислама.
После утраты государственности татарского народа многие институты его социальной жизни, в том числе развитая городская культура, были разрушены. Однако народ в условиях жесточайшего национального гнета и религиозных гонений прочно держался за свою религию, родной язык, традиции и обычаи предков. В подобных условиях не раз поднимались народные восстания. Восстание 1755 г. под предводительством имама Батырши (Абдуллы Галиева, 1710-1762) охватило обширные территории Волго-Уральского региона¹. Активно участвовали татары и в Пугачевском восстании (1773-1775). Число повстанцев с их и башкирской стороны доходило до 100 тысяч человек².
Идею возрождения утраченной государственности выдвигали представители передовой общественной мысли татарского народа. Так, в 1760 г. в Казанской губернии начал свои проповеди мулла Мурад, призвав единоверцев на большом летнем Джиене к возрождению Булгарского государства. Свои воззрения мулла Мурад подробно изложил в книге, которая переписывалась и распространялась среди населения³. Несомненно, деятельность муллы Мурада способствовала подъему самосознания мусульман. Царские власти арестовали мятежного муллу.
На развитие татарской общественной мысли большое влияние оказали Габдерахим Утыз Имяни (1754-1834) и Абу Наср Курсави (1776-1812). По нашему мнению, они первыми во всем мусульманском мире, переживавшем глубокую стагнацию, подняли вопрос об иджтихаде (самостоятельном суждении по проблемам ислама). Предшественники Утыз Имяни и Курсави считали, что «врата иджтихада закрыты» после возникновения в XII в. четырех правоведческих мазхабов. Воззрения Утыз Имяни и Курсави представляли серьезный мировоззренческий прорыв, открывший путь к возрождению и обновлению всей мировой мусульманской уммы.
Зачинателем современного национального движения татар можно считать Шигабуддина Марджани (1818-1889), крупнейшего мусульманского и национального мыслителя, видного ученого-энциклопедиста, ибо именно его воззрения лежат в основе многих нынешних взглядов на проблемы татарского народа. Во второй половине XIX в. в России формировалась новая социально-экономическая ситуация — бурно развивались рыночные отношения, на арену общественной жизни выходили буржуазия и пролетариат. Мусульмане должны были адаптироваться к новым условиям. Среди татар появляется немало предпринимателей с новыми общественными интересами. Марджани становится идеологом этих процессов.
До второй половины XIX в. в народе было сильно мусульманское самосознание. Ш. Марджани дал толчок к осознанию татарами себя как нации. В своих трудах и проповедях Ш. Марджани призывал осваивать прогрессивное наследие предков: древнего Булгара, Золотой Орды, Казанского ханства. Он не только продолжил линию, начатую Утыз Имяни и Курсави по возрождению иджтихада, но и теоретически разработал реформу многих положений ислама в соответствии с новыми условиями Российской Империи. Под влиянием Ш. Марджани происходило переосмысление религиозного и этнического компонентов в самосознании народа. Он писал: «Некоторые из наших соплеменников считают пороком называться татарином, избегая этого имени, и заявляют, что мы не татары, а мусульмане... Бедняги! Если ты не татарин и не араб, таджик, ногаец, и не китаец, русский, француз, и не пруссак и немец, так кто же ты?»⁴.
С Ш. Марджани возникают и новые веяния в системе просвещения татар. В своей преподавательской деятельности он отходит от религиозной схоластики и доносит до учеников светские научные знания. Марджани внушает соплеменникам необходимость овладения русским языком и освоения элементов европейской культуры, что являлось актуальным вследствие нарастающей конкуренции в сфере экономических отношений, куда вовлекалось все больше татар.
Проблемы возрождения национального самосознания татарского народа нельзя рассматривать вне социально-экономической и идейно-политической истории всей России. Через произведения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тургенева, Островского, а также труды революционных демократов Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена образованные татары осваивали антитиранические, либеральные идеи, приобщались к демократическим идеалам европейской философской мысли. Такие интеллектуалы, как И. Гаспринский, Х. Фаизханов, К. Насыри, Г. Исхаки, Г. Тукай, Ф. Амирхан сформировались под мощным влиянием прогрессивной литературы и общественной мысли России.
Непростая идейная борьба шла в сфере народного образования. Царские власти проводили неприкрытую политику христианизации и русификации инородцев. Хотя мусульмане были исправными налогоплательщиками и лояльными подданными Российской Империи, на их образование не тратилось ни копейки. Мусульмане в условиях не только религиозного и национального гнета, но и тяжкого экономического бремени, сами содержали свои мектебы и медресе. При этом власти тщательно контролировали содержание мусульманского образования, всячески направляя его в сугубо религиозное, схоластическое русло. В условиях, когда нарождавшийся капитализм, промышленное производство, рыночные отношения требовали от нового поколения реальных знаний и умений, система национального образования татар была вынуждена буквально «выламываться» из навязанных ограничений.
Система национального образования нуждалась в кардинальной реформе, которая реализовывалась через методические аспекты преподавания. Сначала в Крыму в медресе «Зынджирлы» И. Гаспринский ввел «усулу джадид» — новый звуковой метод в преподавании тюркских и арабского языков. Это стало отправной точкой в реформе не только системы образования, но всей социальной жизни татар, дав начало джадидскому движению, которое можно считать начальным этапом всего национального движения татар рубежа XIX-XX вв.
Джадидизм — важнейший феномен в истории татарского народа. Борьбу вокруг реформы образования обусловили серьезные идейно-политические и социально-экономические причины. Российская Империя оставалась недемократическим государством, в котором любая политическая активность бдительно отслеживалась и жестко пресекалась. Мусульмане внутренней России (татары и башкиры) находились под особо пристальным наблюдением. По оценке известного татарского историка в эмиграции Т. Давлетшина, даже учрежденное в XVIII в. Екатериной II Оренбургское магометанское духовное собрание было, по сути, полицейским учреждением⁵.
Казанский губернатор требовал от полицейских властей в 1911 г. создавать помехи татарам в открытии новометодных джадидских школ. В секретном циркуляре он писал: «За деятельностью новаторов должно вестись неослабное, неотступное наблюдение»⁶. Яркой иллюстрацией тому служит разгром известного своей передовой постановкой образования медресе в с. Иж-Бобья Вятской губернии. Руководители медресе — братья Габдулла и Губайдулла Буби, а также еще девять преподавателей, были арестованы и осуждены.
Настоящий татарский духовный ренессанс начался в 1905-1907 гг., когда татарское национальное движение вступило в фазу структуризации и начали возникать национальные политические партии. Татарские политические организации формировались вокруг периодических изданий, открывающихся на волне революции. Так, вокруг газеты «аль-Ислах» (Реформа) сформировалось революционно-демократическое движение татарской молодежи. Его духовным лидером стал молодой публицист Ф. Амирхан. Большую известность получила группа «Танчылар», объединенная вокруг газеты «Тан йолдызы» (Утренняя заря), во главе которой стали Г. Исхаки, Ф. Туктаров, Ш. Мухамедьяров и др. Малочисленные татарские социал-демократы были представлены в газете «Урал», которую редактировал Х. Ямашев.
1111111111Самой крупной и популярной организацией политического толка стала «Иттифак аль-муслимин» (Союз мусульман), выражавшая интересы нарождавшегося татарского среднего класса. Несмотря на присутствие в названии мусульманского определения, по сути это была национальная партия, ставившая во главу угла национальные и социально-экономические интересы тюрко-татар. В 1905-1906 гг. она провела три всероссийских съезда.
Первый Всероссийский съезд мусульман проходил в Нижнем Новгороде на борту парохода «Густав Струве» 15 августа 1905 г. Среди 150 делегатов съезда были: И. Гаспринский, Ю. Акчура, З. Рамиев, А. Апанаев, З. Шафигуллин, С. Максуди. Также присутствовали и кавказские мусульмане — А. Топчибашев и И. Джантурин. На этом съезде было принято решение об учреждении партии «Иттифак аль-муслимин», призванной объединить всех мусульман России независимо от социальных и национальных различий.
«Иттифак аль-муслимин», основу которой составили представители татарской либеральной интеллигенции широкой демократической ориентации, можно рассматривать как выход на качественно новый уровень в татарском национальном движении. Это была ведущая политическая сила в мусульманской умме России⁷.
Второй съезд партии «Иттифак аль-муслимин» проходил нелегально в январе 1906 г. в Петербурге, третий — уже легально в августе 1906 г. в Нижнем Новгороде на Макарьевской ярмарке, и на нем было провозглашено создание партии «Ботенрусия моселманнары иттифагы» (Всероссийский союз мусульман). На съезде была принята программа, в основе которой была идея объединения в общей деятельности всех граждан-мусульман России. В документе говорилось, что все религии должны пользоваться равными правами перед законом и государственной властью. В программе выдвигалось требование к правительству о предоставлении российским мусульманам «права образования религиозных, коллегиальных и единоличных учреждений; права свободного выбора всех должностных лиц магометанского духовенства на сроки, определяемые самими обществами; права общественного контроля над религиозными учреждениями; права полного распоряжения всеми вакуфными и другими имуществами»⁸.
Однако период либеральных послаблений и демократических свобод 1905-1907 гг. очень скоро сменился эпохой столыпинской реакции. Многие деятели «Союза мусульман» подверглись репрессиям: Ю. Акчура был вынужден покинуть Россию после пребывания под арестом; Г. Исхаки был осужден на ссылку в Архангельскую губернию и т. д. Несмотря на это, татарская национальная элита пыталась использовать все легальные возможности политической деятельности. В I Государственную думу было избрано 24 депутата от мусульман России, из них 12 — татары. Лишь во II Думе была образована собственно мусульманская фракция. Шесть депутатов во главе с татарским учителем К. Хасановым образовали «Моселман хезмэт таифэсе» (Мусульманская трудовая группа). В двух думах последующих созывов также существовали мусульманские фракции. Хотя, как известно, полномочия царской думы были весьма ограничены, а многих радикальных деятелей татарского национального движения просто отсекли от легальных форм политической активности, немало видных татар прошли школу парламентаризма в Петербурге в начале XX в. Необходимо отметить, что мусульманские фракции в думе фактически придерживались программы «Союза мусульман России», принятой в августе 1906 г. в Нижнем Новгороде на Третьем Всероссийском съезде мусульман.
С началом столыпинской реакции и усилением полицейского произвола в общественной жизни России татарское национальное движение смещает акценты с политической деятельности на отстаивание прав мусульман в сфере образования и религии. Мусульманская фракция в думе поднимает вопрос о государственном финансировании системы образования мусульман. Разворачивается также движение за более широкую автономию в религиозной сфере, в частности, за самостоятельные выборы муфтия Магометанского духовного собрания в Уфе. Однако царские власти жестко пресекали подобные притязания. 33333333333333333333333В 1910 г. муфтием был назначен ставленник властей С. Баязитов, что вызвало протест в татарском обществе.
К 1917 г. татарское национальное движение подошло с немалыми достижениями. Нам трудно согласиться с некоторыми оценками Ф. Султанова, который пишет: «Фатальную роль в истории национального движения татарского народа сыграли идеологии исламизма и тюркизма, которые получили распространение на мусульманских съездах. Поскольку в годы Первой мировой войны исламизм и тюркизм вылились в протурецкую политику, борьба властей против них обернулась ударами против всей идеологии татарского народа. 2222222222222222222В результате к 1917 г. татарское общество не имело ни автономии, ни партий, ни профсоюзов, ни влиятельной парламентской фракции, ни общенационального печатного органа, то есть не было тех форм, в которых бы национальное самосознание выражалось и развивалось»⁹. Эти суждения вызывают возражение по многим аспектам. Во-первых, естественно, что в обществе имеются носители различных политических взглядов и течений. Направленность национальных движений складывается из сложного взаимодействия разновекторных течений. Главным и определяющим фактором татарского национального движения всегда была и остается идея самосохранения народа со всеми вытекающими из этого задачами. Во-вторых, если сравнить состояние татарского общества в начале 1905 г. и в начале 1917 г., то перемены — разительные. К 1905 г. татары уже обрели достаточный потенциал, чтобы в одночасье открыть десятки газет, журналов, расширить книгоиздательскую деятельность, сеть джадидских учебных заведений, обзавестись профессиональным театром и сетью библиотек. Ведь не случайно этот период был назван эпохой татарского ренессанса¹⁰. А к 1917 г. татары подошли с еще большим национальным потенциалом, который они обрели в короткую эпоху национального возрождения. Сам 1917 г. по насыщенности событиями национального значения для татарского народа равен, быть может, предшествовавшим столетиям. К тому же, какие другие идеологии могли быть у татарского национального движения, как ни исламизм и тюркизм? Это два базовых элемента национального самосознания татар, составляющих основу самоидентификации народа. Что касается обвинений в национализме и пантюркизме в адрес татар, то они появились гораздо раньше, еще в XIX в., когда национальное движение едва обозначилось.
«Свержение царизма в феврале 1917 года татары встретили довольно подготовленными. К этому времени они имели уже значительный опыт консолидации сил для борьбы за свою национальную свободу»¹¹, — писал Т. Давлетшин. Действительно, Февральская революция вызвала большой энтузиазм среди татар. Начался процесс стихийной самоорганизации народа, в городах и селах проходили митинги, собрания, конференции общественности, везде рефреном звучало: «Этой свободы мы ждали 350 лет».
7 марта 1917 г. в Казани состоялся народный митинг, на котором был сформирован Мусульманский комитет во главе с Ф. Туктаровым и Р. Хальфиным. Они в дальнейшем возглавили Казанский губернский милли шура.
7 апреля 1917 г. был создан Мусульманский социалистический комитет (МСК) во главе с М. Вахитовым, куда вошли татарские социал-демократы и левые эсеры. МСК был организован на основе Союза приказчиков, созданного чуть ранее под руководством Ш. Ахмадиева.
Необходимо отметить, что в 1917 г. среди татар практически не было большевиков, хотя социалистические идеи уже проникли в национальную среду. Большинство симпатизировало эсерам, что показали выборы в Учредительное собрание в конце 1917 г. Тогда среди многочисленных татарских депутатов оказался единственный большевик — Г. Ибрагимов (эсер до 1917 г.).
Во время Первой мировой войны под ружье было поставлено огромное число мусульман, и после Февральской революции стали стихийно организовываться мусульманские военные комитеты. 16 марта 1917 г. воины-мусульмане Казанского гарнизона организовали Мусульманский военный комитет во главе с прапорщиком И. Алкиным.
Если учесть и то, что в конце марта 1917 г. в Москве прошел Всероссийский съезд студентов-мусульман, то можно объективно оценить масштабы национального движения тюрко-татар. Во всех выступлениях татарских организаций выдвигались зрелые политические требования федерализации и демократизации России, наделения крестьян землей, введения 8-часового рабочего дня и т. д.
После Февральской революции на созыв и проведение Всероссийского съезда мусульманских народов направила свои усилия мусульманская фракция IV Думы. К слову, численность мусульманской фракции была весьма ограниченной (7 человек), что сильно ограничивало ее возможности. Поэтому при ней было создано бюро из 12 человек, активно помогавшее мусульманским депутатам. В большинстве своем здесь работали образованные татары, активно представлявшие интересы не только своего народа, но и мусульман Туркестана и Центральной Азии. Для подготовки к съезду было образовано Временное центральное бюро российских мусульман, куда вошли все члены мусульманской фракции и существовавшего при ней бюро. Туда же были включены делегаты с мест, командированные в Петроград. Временное центральное бюро возглавил А. Цаликов — социал-демократ с Кавказа (лезгин по национальности).
Временное бюро проделало большую организационную работу по созыву в Москве 1 мая 1917 г. Всероссийского мусульманского съезда. Делегаты собрались в знаменитом доме Асадуллаева, фактически служившем культурным центром мусульман Москвы. В президиум съезда из 12 человек вошли такие известные деятели татарского национального движения, как Г. Исхаки, Ф. Карими, Х. Габяши, И. Алкин, М. Бигиев.
На съезде развернулись бурные дебаты по широкому кругу проблем. Следует выделить дискуссии по государственному устройству России. Часть делегатов поддержала идею об унитарном государстве с широкой национально-культурной автономией мусульман согласно теоретическим разработкам австрийских социал-демократов О. Бауэра, Т. Реннера и др. Однако большинство делегатов (в том числе и татарские) высказались за территориальную автономию. По сути, это был спор между унитаристами и федералистами.
Первый Всероссийский мусульманский съезд работал почти две недели и завершил свою работу избранием Милли шура (Национального совета). Он состоял из 30 человек, треть из которых были татары. Вокруг Милли шура объединились представители всех сословий татарского общества, включая рабочих и крестьян. Татарское общество в то время продемонстрировало глубокое понимание истинного положения народа, негативных последствий классового раскола. Милли шура выдвинул политическую программу, в которой содержались идеи федеративного устройства России и обеспечения прав нерусских народов, а также решения ряда социальных, земельных, национальных вопросов и религиозных требований. Милли шура призывал к выходу России из войны и скорейшему созыву Учредительного собрания. Все это нашло широкую поддержку среди татарского населения. Стали создаваться отделения Милли шура на местах, в том числе и в Казани, где его возглавили лидеры Мусульманского комитета.
Второй Всероссийский мусульманский съезд проходил в июле 1917 г. в Казани, однако на него не приехали делегаты Казахстана и Кавказа. В отличие от Первого съезда он проходил в более спокойной и деловой атмосфере. Делегаты представляли самые различные политические течения в мусульманском мире России — от правого «Иттифак аль-муслимин» до левых эсеров. Присутствовал также Мусульманский социалистический комитет, имевший большевистскую ориентацию. Основное внимание делегаты уделили предстоящим выборам в Учредительное собрание России. Была разработана и принята общая платформа российских мусульман для предвыборной кампании.
Одновременно со Вторым Всероссийским мусульманским съездом в Казани проходил Первый Всероссийский мусульманский военный съезд и Съезд мусульманского духовенства. Мусульманский военный съезд отличался большим радикализмом. Он состоялся вопреки запрету военного министра А. Керенского и вызвал большой энтузиазм среди татар. «Керенский по телеграфу метал громы и молнии, требуя срочно информировать о ходе работы съезда два раза в сутки. Съезд “не испугался”. Он закончил свою работу в революционном духе. И это, по существу, явилось апогеем национального революционного движения татар. Ни раньше, ни позже татарские националисты не говорили таким языком, и ни раньше и ни позже татарские националисты не имели такого влияния на массы»¹², — писал в свое время известный большевистский деятель К. Грасис. Съезд избрал Харби шура (Военный совет) во главе с прапорщиком И. Алкиным. По некоторым данным, Харби шура объединил под своим началом до 50 тысяч воинов-мусульман. Это была грозная сила даже в масштабах России.
Съезд мусульманского духовенства рассматривал в основном вопросы женского равноправия в контексте ислама. Здесь не все было так просто, некоторые мусульманки были настроены весьма радикально. Однако муфтию Г. Баруди, секретарю съезда А. Апанаеву и представителю Милли шура Г. Исхаки удалось снять напряжение и привести форум к тем решениям, которые удовлетворили все стороны.
Апофеозом всех этих событий стало провозглашение 22 июля (4 августа) 1917 г. на совместном заседании всех трех съездов национально-культурной автономии мусульман Внутренней России и Сибири. Декларацию о национально-культурной автономии огласил С. Максуди. 22 июля было объявлено национальным праздником народа.
По многим параметрам в рамках национально-культурной автономии 1917 г. фактически возрождалась государственность народа. В принятом 31 июля 1917 г. Вторым Всероссийским мусульманским съездом проекте закона о национально-культурной автономии присутствовали такие пункты, которые на деле обеспечивали бы самостоятельность. К примеру, в ст. 6 говорилось о введении собственной судебной системы с делопроизводством на татарском языке; в ст. 7 — о придании государственного статуса татарскому языку в масштабах России; в ст. 10 — об институте парламентаризма — Милли меджлис (Национальное собрание); в ст. 12 — о национальном правительстве как органе исполнительной власти.
Создав Национальное управление мусульман Внутренней России и Сибири, руководство автономии направило Временному правительству специальное обращение и представление по его составу.
До октябрьского переворота 1917 г. руководство автономии развернуло большую работу по проведению выборов в Милли меджлис, которые состоялись в начале ноября 1917 г. Правом избирать и избираться обладали тюрко-татары обоего пола, достигшие 20 лет. Расходы на проведение выборов покрывались за счет специального национального фонда, в который татары охотно жертвовали свои деньги.
Комиссия по национально-культурной автономии решила, что Милли меджлис будет работать в Уфе, поскольку здесь была более спокойная обстановка по сравнению с Казанью. 22 ноября 1917 г. на первом заседании Национального собрания были избраны мандатная комиссия для проверки полномочий депутатов и председатель — С. Максуди. Были образованы комиссии по законодательству, религии, просвещению, финансам, территориальной автономии. По последнему вопросу депутаты разделились на две фракции: тюркистов (тюркчилар) — сторонников национально-культурной автономии и почвенников (тупракчылар) — сторонников территориальной автономии. Первая объединила консервативных депутатов старшего поколения, собственников и представителей духовенства. Почвенники были более левой ориентации (учителя, литераторы, военные, студенты и т. д.). Тем не менее это не мешало национальному единству, дисциплинированной работе парламента. Милли меджлис занял принципиальную позицию в отношении большевистского переворота: незаконная узурпация власти не была признана. И хотя около пяти месяцев татарское национальное самоуправление существовало параллельно с органами Советской власти, конфронтация была неизбежна.
Между тем Национальное собрание занялось формированием национального правительства, председателем которого был избран С. Максуди. Правительство состояло из отраслевых назаратов (министерств). И национальный парламент, и правительство определили местом своего пребывания Уфу. Было принято решение об образовании территориального штата Идель-Урал как автономного государства тюрко-татар Внутренней России. На случай распада России, что было вполне вероятно в тех условиях, не исключалось и провозглашение независимости штата. Поэтому национальный парламент тюрко-татар избрал троих делегатов для участия в предстоящей Версальской мирной конференции, дабы найти международную поддержку своего самоопределения.
Провозглашение штата Идель-Урал было назначено на 1 марта 1918 г. в Казани. Но большевики объявили о намерении создать Татаро-Башкирскую Советскую республику прямо на заседании Харби шура, и многие поверили им. Как показали дальнейшие события, новая власть не пошла на создание республики, а компактный массив татарского населения Волго-Уральского региона был расчленен по различным территориальным образованиям Советской России.
В начале 1918 г. Милли меджлис продолжил свою работу в Уфе. Однако сформированная парламентом комиссия по созданию штата Идель-Урал переехала из Уфы в Казань. Но ситуация уже изменилась — национальные силы не контролировали Казань, где были сильны позиции большевиков, и это нельзя было не учитывать.
Штат Идель-Урал было решено провозгласить на Втором Всероссийском мусульманском военном съезде, который открылся в Казани 8 (21) января 1918 г. Но основные вооруженные силы тюрко-татар находились в Уфе. Работа военного съезда на сей раз проходила в атмосфере классовых раздоров, демагогия большевиков давала о себе знать. 17 февраля 1918 г. большевики объявили, что покидают съезд и его решения не считают для себя обязательными. Оставшиеся делегаты решили стянуть в Казань национальные войска и 1 марта провозгласить штат Идель-Урал. В ответ на это большевики создали так называемый Революционный штаб во главе с Я. Шейнкманом. 28 февраля они арестовали руководителей Харби шура братьев Алкиных, У. Токумбетова, Ю. Музаффарова и др. Однако после ультиматума Военного съезда их освободили, но при условии отказа от провозглашения штата Идель-Урал, признания власти Советов, расформирования национальных организаций и воинских частей, закрытия самого съезда.
Провозглашение республики (в советской историографии Забулачная республика) не состоялось. Тем самым завершился целый этап в национальном движении татарского народа. После подписания Брестского мира 3 марта 1918 г. большевики получили возможность действовать более активно и решительно. В апреле 1918 г. прекратили работу Национальное собрание и Национальное правительство в Уфе. Многие депутаты парламента и члены правительства были арестованы и репрессированы.

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Алишев С. Х. Национальные аспекты в антифеодальной борьбе крестьян // Национальный вопрос в Татарии дооктябрьского периода. – Казань, 1990. – С. 56-57.
2. Он же. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. – Казань, 1973. – С. 192.
3. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 248, оп. 113, д. 281, л. 8-42.
4. Юзеев А. Н. Марджани. – Казань, 1997. – С. 33.
5. Давлетшин Т. Советский Татарстан. Теория и практика ленинской национальной политики. – Лондон, 1974. – 392 с.
6. Революция и национальность. – 1933. – № 11. – С. 32.
7. Фахрутдинов P. P. Татарский либерализм в конце XIX — начале XX вв. (Очерки политической истории). – Казань, 1998. – С. 127.
8. Русия моселманнары иттифакынын праграмы (Программа Союза мусульман России). – СПб., 1906. – Б. 2-3; 14-17.
9. Султанов Ф. М. Ислам и татарское национальное движение в российском и мировом мусульманском контексте: история и современность. – Казань, 1999. – С. 71.
10. Хасанов М. Х. К осмыслению феномена татарского возрождения // Татарский народ после 1552 г.: Потери и приобретения: Сб. ст. – Казань, 2003. – С. 32.
11. Давлетшин Т. Указ. соч. – С. 55.
12. Революционный Восток. – 1927. – № 7. – С. 178-179.